Сказка про самолет
- Ну, ладно, что с тобой делать… Сказку?
- Я не откажусь, Вы же знаете. …Можно?
- Да можно, сам же предлагаю, - усмехнулся Тариэл. – Только не про Эр-Элада, м?
- Угу…
- Про что тебе рассказать?
- …Про самолет. …Можно?
- Ого. …Ну, хорошо. …Значит, жил-был самолет… Это небольшой был такой самолет… М… спортивный… Крис, мне терминологии не хватает.
- Это неважно. Сказка же.
- Хм, - улыбнулся эльф. – Ну, ладно. Значит, жил самолет… Самолетик… жил он… скажем так, в сарае. Сарай был довольно старый, слегка покосившийся, с рассохшимися досками… Но когда в нем поселился Самолетик, хозяева выправили и укрепили стены, залатали крышу… ну, и щели в стенах забили свежими досками, от чего в сарае запахло деревом. Самолетику это нравилось: он хоть и не был деревянным, но соседство с деревом ему было приятно.
Жилось ему совсем неплохо: хозяева часто приходили в сарай, протирали Самолетику крылышки и… эммм… фюзеляж?
- Фюзеляж.
- …возились с ним, в общем. Даже винт протирали. Это было немного щекотно, и Самолетик чихал бы, если б не боялся сдуть хозяев. А так – просто хихикал и фыркал незаметно. Ему нравилось.
В хорошую погоду хозяева выкатывали Самолетик из сарая. Перед сараем было поле – и от самых дверей уходила грунтовая дорожка. Она была не идеально ровной, но утоптанной и вполне удобной для разбега. Так считал Самолетик.
И он разбегался – и уходил в небо. И кувыркался там в лучах солнца. Он любил кувыркаться, и хозяева тоже любили. Но сначала Самолетик всегда делал большой круг, будто приветствовал небо и землю под ним.
Налетавшись, они возвращались на ту же дорожку. Иногда хозяева не сразу закатывали Самолетик в сарай. Ходили вокруг, осматривали или просто сидели под крылом.
Иногда в самолетик забирались их дети. Трогать кнопочки и рычажки им не разрешали, но можно было подержаться за штурвал – под присмотром взрослых, конечно. И это тоже забавляло Самолетик.
Но и стоя в сарае, Самолетик не скучал. К нему часто заходили – на что-то пожаловаться или чем-то поделиться. Ответить Самолетик, разумеется, не мог, но думал в сторону пришедшего: что-нибудь утешительное, когда рассказывали о грустном, или радостное, когда говорили об успехах. Люди, конечно, не могли этого слышать, но, видимо, чувствовали. Иначе зачем бы им снова и снова приходить с этим к Самолетику.
Так они все и жили – и были счастливы, наверное.
А потом… потом случилась война.
Самолетик не знал, что такое. Но вокруг все чаще произносили это слово, и в небо они подниматься перестали. Там теперь все заволокло дымом. Там бились в вышине другие, большие самолеты.
Но однажды хозяева пришли, осмотрели и заправили Самолетик, прикрепили к нему что-то, что называли «пулеметом», и выкатили из сарая. На улице было почти совсем темно.
«Как же мы будем возвращаться на неосвещенную дорожку?» - подумал Самолетик, но послушно взлетел. Они не делали круг над домом, не кувыркались и даже не поднялись высоко. Полетели почти над самой землей куда-то, где Самолетик еще никогда не был.
И он впервые садился на чужое темное поле. А вокруг ходили люди, что-то грузили и вполголоса разговаривали. А перед самым взлетом один из хозяев похлопал Самолетик по боку и протер винт. Не то чтобы это было нужно. Просто хозяин знал, что Самолетик это любит.
С этого дня они часто летали в сумерках и ночью. И везде, куда бы они ни садились, их ждали. И везде встречали с радостью. Но только тихая это была радость – незнакомая. Разбегаться по чужим дорожкам или вовсе без оных было непривычно и не всегда удобно, но Самолетик понимал, что так надо. Небо перестало быть радостным – они летали низко, прятались, а порой и убегали от больших самолетов. Иногда – самолетик это чувствовал – сзади сотрясался и трещал пулемет. Он уже почти привык к нему, хотя поначалу и был недоволен. По ним тоже стреляли. Как-то раз они не успели убежать, и так Самолетик узнал, что такое пулеметная очередь – с другой стороны. Ему не было больно: он не умел чувствовать такое, но было очень обидно. Ведь как же можно хорошо летать с пробитым крылом? Когда они сели, хозяин обошел вокруг, погладил по фюзеляжу и сказал: «Закончится война – будешь как новенький, обещаю».
Обещание хозяева сдержали. Каким-то пасмурным утром они пришли в сарай, но вместо привычной подготовки перед полетом долго ходили вокруг Самолетика, гладили борта и крылья и о чем-то переговаривались. А потом сняли пулемет и выкатили Самолетик на улицу. И он понял: война закончилась.
Через два дня он действительно был как новенький и блистал свежей краской. Они взлетели в солнечное небо и сделали круг над домом. И потом долго-долго кувыркались.
В этот день хозяева не спешили возвращать Самолетик в сарай. Они сидели под крылом, о чем-то разговаривали, что-то пили, про что-то пели и смотрели на заходящее солнце.
А самолетик глядел в небо и думал им в ответ что-то одновременно счастливое и грустное. Так прежде с ним не бывало еще. А еще он думал для них – или для себя? – надежду. Он не знал, что это такое, но чувствовал именно ее. Надежду, что небо всегда будет мирным. Что никогда больше не нужно будет прятаться и стрелять, не нужно будет летать, крадучись. Что в небе снова можно кувыркаться и радоваться полету. И еще, - думал он, - Дети хозяев подросли, а это значит, что скоро можно будет учить их летать…
С тех пор прошло много времени. Все вокруг изменилось. В семье завелись новые, более современные самолеты. Но наш Самолетик все так же стоял в сарайчике, и по-прежнему к нему приходили делиться секретами, радостями и бедами, протирали винт, возились с ним. Он до сих пор иногда поднимался в небо и кувыркался там, и солнце блестело на лакированных боках.
Дети теперь учились летать на других, более юных самолетах. Но всякий раз Самолетик следил из сарайчика сквозь новенькое окошко за их полетом и думал для них только самое хорошее.
И не было для каждого нового поколения большей гордости и радости, чем однажды взлететь на нем в небо.
© Ольга Нэлт / Nelt<< Личное дело << >> Эллагэрэ >>
